DOI 10.52172/2587-6945_2022_22_4_28
Аннотация
В итоговом романе Ф. М. Достоевский уже в названии сводит на «очную ставку» два стихии – братство и карамазовщину, которые можно понимать как выражения горизонтов ожиданий. Братству в ранней публицистике писатель уделил много внимания, однако рецептов выработки этого идеальной формы взаимоотношений у него тогда не наблюдалось. В «Братьях Карамазовых» писатель ищет художественное решение проблемы. Он пытается различить «братские» инстинкты в монастырской среде, которая по формальным признакам (постулаты христианства) предназначена быть питательной средой для братства. Однако и среди монашества писатель обнаруживает и обличает дефицит братства и признаки карамазовщины.
На примере основных персонажей романа автор обнаруживает в их душевной жизни соотношение братства и карамазовщины, когда одно сказывается на фоне и за счет другого. Даже наиболее наглядный выразитель карамазовских начал, отец семейства Федор Павлович, не может изжить в себе уважение к братским инстинктам и тягу к ним. В разной мере это свойственно остальным, основным и второстепенным персонажам романа.
Реконструкция итоговой идеи Достоевского для этого романа приводит к следующему. Сосуществование братства и карамазовщины возможно лишь в динамическом балансе, когда одно не способно до конца преодолеть другое, чтобы самоостаться «в чистом виде». В борьбе этих стихийных инстинктов раскрывается подвижная и многогранная душевная жизнь. В свете этого выявляется смысловая связь названия романа и эпиграфа к нему: братство – это зерно, которое, умирая в карамазовщине, дает «много плода».
Ключевые слова
Горизонты ожиданий, монастырская среда, динамический баланс, душевная стихия, образная система, авторские решения.